В
отличие от творческой, личная судьба Мухаммедьяра вряд ли
сложилась счастливо. Он посвятил ей целый раздел своей поэмы "Тухфа-и мардан" ("Дар мужей", 1539г.) и назвал его "Разговор с судьбой". И какой
обидой на нее проникнуты следующие строки:
Сколько
раз жестоко била ты меня,
И покоя ни мгновенье я не видел от тебя.
Разве заслужил я, чтобы дергала ты душу так,
Все, что принесла ты мне - лишь горе и печаль...
Однако, преувеличивать значение этих слов, все же, не следует. У
мусульманских писателей, поэтов и философов образ жестокой
судьбы, как правило, использовался как средство самобичевания, конечной
целью которого было нравственное самосовершенствование.
Беспощадные удары рока представлялись им наказанием свыше
за грехи, леность, беззаботность. Например, булгарские авторы,
писавшие о нашествии Аксак Тимура (некоторые историки предполагают,
что за этим именем скрывается правитель Дешт-и-Кипчака Менгу-Тимур),
о разорении им Булгара, практически единодушны в том, что
эта беда была расплатой за недостаток религиозности, набожности,
следование низменным страстям. Самоуничижение как прием,
использовавшийся для нарочитого подчеркивания собственной
лености, инертности, высокомерия и других порицаемых Исламом
черт, закрепилось в определенных шаблонных выражениях,
например, такого: "мэн факир аль-хакир, гадим
аль-бизаат, калиль ат-таат, касир аль-биталят"("я,
ничтожный бедняк, невежда, мало проводящий времени в молитвах,
праздный ленивый"). Так и Мухаммедьяра: отвечая на
его жалобы, Судьба говорит:
А
страдания души твоей теперь
Оттого, что ты неблагодарным был.
Смелость, благородство - вот удел мужей.
Одинаково нужны они невеждам, мудрецам.
Больше пользы и добра ты людям приноси
И страстям своим не повинуйся, мудрым будь.
...Эпоха,
очевидцем которой был поэт - это эпоха жесткого столкновения
двух чуждых друг другу миров, в чем-то очень существенном похожая
на наши дни: северного форпоста мусульманской культуры,
каковым было Булгарское государство, и Московского Великого
Княжества с его православным менталитетом, отягощенным аннексионистскими
тенденциями во внешней политике. Нам довольно трудно сейчас
представить все перипетии этой исторической сшибки, но в
том, что события первой половины 16 века были чрезвычайно
драматичными, сомневаться не приходится. Ну а перспектива, открывшаяся
перед народом Булгарского Юрта (государства) после
завоевания его Московской Русью оказалась просто ужасающей.
Мухаммедьяр,
несомненно, был вовлечен во внешне и внутриполитическую
борьбу, разгоревшуюся в критический период существования Булгарского государства, в частности, его Казанского вилаета
(согласно сведениям булгарского историка второй половины
19 в. Хусаина Амирхана, оно подразделялось на десять
провинций-вилаетов), которым правили обулгарившиеся чингизиды.
В загадочной "Истории Джагфара" (Джагфар тарихы) есть сведения о том, что родившийся в 1497 году Мухаммедьяр
был сыном правителя (хана) Казанского вилаета Мухаммед-Амина (годы правления - 1487-1496 и 1502-1518). В пользу
этой версии говорят два факта. Во-первых, сам Мухаммед-Амин
был поэтом (ему приписывается большое стихотворное произведение
"Мугжизнамэ") и продолжение сыном отцовской традиции
представляется вполне логичным. Во-вторых (и это, быть может, более
важное обстоятельство) Мухаммедьяр, как явствует из его
строк, долгое время был "муджавиром" (хранителем) гробницы Мухаммед-Амина у стен Казанского кирмана (кремля).
Из
поэм Мухаммедьяра (кроме "Тухфа-и мардан" его
перу принадлежит также "Нур-и судур" - "Свет
сердец", 1542г.) можно узнать и о том, что автор
жил именно "в булгарском городе Казан" (кстати, в поэме "Тухфа-и мардан" он использует
другое написание - Газан, имевшее применение в булгарских
литературных источниках вплоть до начала 20 в.) и писал
свои произведения во время правления в Казани Сафа-Гирея.
Официальная
история дату его смерти не указывает, а в "Джагфар
тарихы" говорится, что Мухаммедьяр пал от рук разбойных
казаков в Шахри Булгаре в 1552 году, еще до захвата
Казани московской ратью.
Рукописных
копий творений поэта сохранилось очень мало, по крайней
мере, их число несопоставимо с количеством списков "Кысса-и
Юсуф" ("Сказание о Юсуфе") выдающегося
булгарского поэта Кул Гали. Данное обстоятельство
можно объяснить разными причинами. Наиболее вероятной нам
представляется следующая: "Сказание о Юсуфе" было
создано автором в конце 12 - начале 13 веков, и до второй
половины 16 века - фатального для булгаро-мусульманской
культуры периода - переписчики успели сделать немалое количество
копий. Произведения же Мухаммедьяра ожидала гораздо более
сложная и трудная судьба...
Первое
описание рукописи "Тухфа-и мардан" дал в 1846
году русский востоковед И. Н. Березин. Несколько
списков произведений знаменитого булгарского поэта 16 столетия
хранились в среде национальной интеллигенции; широкой публике
они практически не были известны. Лишь в 1941 году Наки
Исанбет дал, наконец, возможность читателям журнала
"Совет эдэбияты" познакомиться с творчеством Мухаммедьяра;
с этого времени его стали включать в антологические сборники.
По-настоящему
открыл поэта блестящий исследователь и знаток его творчества Шакир Абилов. Именно ему мы обязаны счастливой возможностью
читать и перечитывать прекрасные строки певца справедливости
и великодушия, врага коварства, высокомерия и зла. В этом
Мухаммедьяр очень схож с гениальным турецким стихотворцем Юнусом Эмре (13 век), которому принадлежат следующие
строки:
Я
пришел в этот мир не затем, чтоб бороться,
Моя цель - чтобы зерна любви проросли.
Вообще,
сравнение Мухаммедьяра с его предшественниками и современниками,
как восточными (Навои, Физули, Джами), так и западными
(Данте, Томас Мор) весьма плодотворно: оно позволяет
находить немало черт, роднящих творчество этих выдающихся
авторов.
Мухаммедьяр,
конечно же, настоящий восточный поэт, художник мусульманского
мира. Его стиль безупречен, размер стиха строго выдержан
в соответствии с арабской системой стихосложения "аруз".
Его поэмы созданы в форме "мусаддес", когда
один стих складывается из шести полустиший. Так же писали
многие свои произведения Габдель-Джаббар Кандалый (19
в., "Кысса-и Ибрахим Адхам" и др.), Габдулла
Тукай (поэма "Сенной базар или новый Кисекбаш") и ряд других корифеев булгарской поэзии. Согласно традициям
восточного поэтического слова Мухаммедьяр в своих стихах
дает читателям добрые советы и наставления. Они звучат
современно и сейчас, а его обличения зла и коварства настолько
актуальны, что выводят из себя некоторых наших современников.
Широкий резонанс получила его гневная тирада из "Рассказа
о шахе Гаруне" ("Тухфа-и мардан"). По
сюжету четыре визиря, злобных и завистливых, решают избавиться
от благородного и с этой целью пытаются опорочить его
перед Гаруном. Каждому из них Хушнева дает достойный
отпор. Наиболее едко он высмеивает узбека по происхождению, "татарина" по службе Безбаза и употребляет
в его адрес немало хлестких выражений. Странно слышать теперь
голоса, утверждающие, что Мухаммедьяр, так нелицеприятно
отзывавшийся о татарах, чуть ли не предатель народа. Да,
он говорит в лицо Безбазу, что тот - "татарин, погрязший
в безверии и зле, не знающий, кто его бог и в чем его вера".
Но отношение к служилому сословию (в 16 и в последующие
века слово "татарин" по преимуществу не имело
этнонимического оттенка, а было лишь термином, обозначающим
наемников, слуг) в нашем народе всегда соответствовало его,
в основном, негативной и в то же время трагической роли
в национальной истории. Мухаммедьяр лишь выразил это отношение
поэтическими средствами, не более того.
Он
честно и благородно служил своему булгарскому народу и оставил
ему в наследство бесценные произведения, которыми мы гордимся
и будем гордиться.
|
